В ДИКИХ УСЛОВИЯХ

К.Г. Ерофеева

Окончив школу, я очень долго ломала голову над тем, куда поступить, чем заняться так, чтоб работа была в радость. Наверное, тогда мне и пришла мысль о том, чтоб стать геологом. Поступила в Российский государственный геологоразведочный университет им. Серго Орджоникидзе. И началось: общая геология, кристаллография, минералогия, полезные ископаемые, историческая геология, структурная геология, петрография; какие-то слёты, учебные полевые практики, выезды, путешествия. И так мне это всё понравилось, так затянуло, что к концу второго курса родителям пришлось смириться с тем, что их дочь «всю жизнь проходит с лопатой в руках и с камнями за спиной…»

Моё знакомство с Камчатским краем произошло после первого курса геологоразведочного университета, когда мы с одногрупником, воображая себя настоящими геологами, провели на Камчатке целый месяц, путешествуя и живя в палатках. Поднимались на Авачинский и Ключевской вулканы, в Малках забирались на сопки, гуляли по побережью океана, а, пытаясь попасть на Мутновский, были подхвачены веселыми жителями Вилючинска и с ними собирали грибы и ягоды у подножий вулканов. 

Вид на Магаданский залив с Камчатского перешейка

    Закончив 4 курс МГРИ, мне удалось вновь приехать в Петропавловск-Камчатский и устроиться (не без добрых людей) в ОА «Камчатгеология» для прохождения производственной полевой практики. Попала в Ткаправаямскую партию на второй полевой сезон проекта по ГДП-200 на территории листов Р-57, Р-58. 

    Атмосфера в партии была дружелюбная, не смотря на большое количество бумажных дел и телефонных договорённостей: надо было съездить на склад, догрузить контейнер, получить робу и болотные сапоги... Все куда-то спешили, чем-то были очень заняты, но всегда находилось время, чтоб ответить на мои вопросы. Помню, что начальнику партии, Наталье Фёдоровне Крикун, не раз приходилось мне на географической карте показывать, где мы будем работать, а Марине Николаевне Добровой рассказывать про то, как мы собираемся туда попасть и там передвигаться. Всё это представлялось мне каким-то нереальным – так просто взять - и попасть на Камчатский перешеек, столкнуться с дикой природой, увидеть Охотское море, жить и работать там, встречая рассветы и провожая на закате уставшее солнце… Таким это представлялось невероятным, что в голове ничего не могло уложиться и я, улучив свободную минутку у начальника партии, стыдливо продолжала расспрашивать про то, как мы будем жить без электричества, связи, медицинской помощи. Узнав, что на базе электричество всё-таки будет а для связи с городом у партии есть спутниковый телефон и рации «КАРАТ», мне представлялось, как ребята поднимают вверх фонарные столбы, а чуть позже на них загораются лампочки и база превращается в маленький городок, слышатся восторженные возгласы, чей-то приглушенный смех, шум радиопомех из палатки радиста, который пытается передать в город хорошую новость. Эти мысли были настолько нереальными, что я сразу их выбрасывала из головы и продолжала не понимать, как же все-таки может быть в лесу электричество. Да и, как оказалось, вовсе не в лесу.

Гора Укит, а за ней - Охотское море

    Выехали из города. Несколько часов на автобусе – и вот уже тот самый вертолёт, который забросит нас в дикие условия, где мы, построив свой быт, начнём работать.

    Летели несколько часов – до Паланы на дозаправку, до пос. Лесная за рабочими и уже потом на базу, которой из точки на карте предстояло вырасти в маленький поселок.  На деле база была террасой с кочками и одним единственным кустом кедрового стланика, ниже протекала река Якякваям, что в переводе с корякского означает «река Чаек». Оставив нас осваиваться на новой территории, вертолёт «ушел» в Оссору за оставшимся грузом, а перевал, через который он пролетал, закрылся, и несколько дней мы ждали его возвращения. За это время я успела познакомиться с северными белыми ночами, коренным населением в лице рабочих и «колониями» камчатских комаров, которые по байкам, рассказанным мне одним местным геологом, были «размером с мужской кулак».

    Вертолёт вернулся, и всё встало на свои места: начался процесс установки базы. Все снова были чем-то заняты, а я с нетерпением ждала первого маршрута.

    Погода в этом сезоне выдалась прекрасная: несколько дней стояла тридцатиградусная жара, а потом проходил тёплый дождь и снова погода налаживалась. Так и ходили в маршруты, «тянули» границы, искали контакты.

    Местная природа так захватывала меня своей бесконечной красотой и настоящей жизнью, что ни непроходимые кусты, ни промокшие болотные сапоги, ни сумасшедшая жара не могли испортить настроения или позволить устать во время маршрута. Вот так иной раз возвращаешься с маршрута, солнце стоит высоко-высоко, палит, а болото под тобой проминается, как пудинг, и бесконечные кусты, через которые сделаешь два шага и падаешь, запутавшись не то в ветках, не то в ногах. Идёшь и думаешь: «Ну, всё. Сейчас как лягу вот тут и с места не сдвинусь. Будь что будет!» А потом смотришь по сторонам: тянется к солнцу ядовито-зеленая осока, в болотном озере плавает выводок диких утят, шевелятся листья на зеленых кустах от лёгкого дуновения ветра, под тяжестью растущих шишек клонятся к земле пушистые ветви кедрового стланика, а вон там, на горизонте - сопка: через неё перемахнуть - и почти дома. И сразу ощущаешь прилив сил и идёшь дальше, удивляясь своей минутной слабости. Так и идёшь, забыв обо всём, впитывая в себя окружающий мир, ощущая себя его частью.

    Зелёная летом тундра сменила свои одежды на яркие осенние. Всё это великолепие и разноцветие продолжало производить огромное впечатление даже после двух месяцев изнуряющих работ. Было сложно: заросшие ольховым стлаником и кустарниками ручьи становились трудно-проходимей, а каждый маршрут был тяжелее всех предыдущих, но окружающее великолепие продолжало вдыхать силы в уставшее тело.

    Самым страшным мне представлялись встречи с медведями. По рассказам геологов, продолжительное время работающих на Камчатке, у каждого мишки был свой ореол обитания, своя территория. Но воображение рисовало медведей на каждом шагу: их должно было быть столько, сколько рыбы шло на нерест. Прошел целый месяц работ, прежде чем мы увидели на площади первого медведя. Крупный и облезлый он шел вверх по речке в поисках еды.

    Настоящая встреча с медведем произошла во время моего самостоятельного маршрута в середине сентября. Мы поднимались вверх по реке, отбирая пробы, и для того, чтоб закончить маршрут, надо было подняться 500 м вверх по склону г.Укит, выйти на плоскогорье, а там до лагеря оставалось всего 3 км. Настроение было приподнятым. Мы вышли из-за извилины реки, и тут рабочий заметил крупное бурое пятно на склоне, поросшем кедровым стлаником,  через который проходила линия нашего маршрута. Мы остановились. Оказалось – медведь. Зачем-то рабочий решил привлечь его внимание. «Мишка!» - крикнул он. Медведь, услышав его, оторвался от своего занятия и начал приглядываться, принюхиваться. Рабочий выстрелил в воздух, чтобы согнать медведя с места, но тот продолжал стоять. «Мишка!» - снова крикнул он. И тут медведь пошел. Казалось, что он идёт прямо на нас. Такой огромный, но в то же время изящный и грациозный зверь, аккуратно и очень быстро вышел на не заросшую часть склона и стал озираться по сторонам, водя носом по воздуху. Затем, он остановился и совершенно чётко посмотрел в нашу сторону. Мне казалось, что он смотрит через мои глаза прямо в душу. Это длилось какие-то секунды, показавшиеся вечностью. Внутри почему-то стало так пусто, в голове совсем не осталось никаких мыслей. Страха тоже не было. Пришло осознание своей незначительности и хрупкости. Медведь, почувствовав чужой запах, лениво развернувшись, перешел на другой склон, и там затерялся в кустах. Мы, выждав какое-то время, продолжили дальше свой маршрут.

    К середине октября, когда закончили полевые работы, испортилась погода. Несколько раз уже ложился и оттаивал снег и вот, в день, когда должен был прилететь вертолёт, снег окончательно спустился на долину. Пушистый и мягкий снег окутал всё вокруг, и все ранее знакомые и исхоженные тропки и горы приобрели новые очертания. Вертолёт прилетел только через две недели. Каждый новый день начинался со споров «прилетит-не прилетит», и каждый вечер мы ложились спать в надежде, что завтра вертолёт всё-таки заберёт нас. Не хотелось домой, не хотелось уезжать. Просто закончилась работа,  и сидеть без дела было трудно.

    К концу октября мы всё-таки оказались в городе. Уставшие и не выспавшиеся после долгого перелёта и переезда, но такие счастливые – мы всё сделали, всё успели.

Это была великолепная практика. Я многому научилась за это время, многое увидела. А бесконечная природа дала новые силы для того, чтоб пережить долгую зиму и снова вернуться.